Новости
23 октября 2024 г.
Работник обратился за разъяснением в Федеральную службу по труду и занятости. При устройстве на новую работу с обязательным медицинским осмотром он прошел этот осмотр...
Законодательство
24 июля 2024 г.
В Госдуме проходит рассмотрение важных поправок в Трудовой кодекс Российской Федерации
Авторы Законопроекта в пояснительной записке сообщили, что предлагаемые изменения в законодательстве подготовлены в целях уточнения полномочий Федеральной службы по труду и занятости по осуществлению...
Статистика
21 июля 2023 г.
Цифра недели: опрос «Работы России» показал, как россияне определили секрет успеха в профессии
Большинство опрошенных россиян (86%) убеждены, что реализация в профессии важна. Об этом свидетельствуют данные опроса, который проводился на портале «Работа России» в октябре этого...
Специальная оценка условий труда
19 ноября 2024 г.
По результатам специальной оценки условий труда (далее – СОУТ) работнику улучшены условия труда. Доплату за вредные условия труда необходимо отменить. Можно ли сразу заключить с...
Замруководителя Ростехнадзора Светлана Радионова: «Промышленная безопасность выгодна для всех»
29 июля 2016 г.
В период низких цен нефтяные компании стараются не забывать о самом главном. В нынешнем году подходит к концу первый этап модернизации российских нефтеперерабатывающих заводов (НПЗ), длившийся с 2011 года и контролировавшийся Ростехнадзором, Федеральной антимонопольной службой (ФАС) и Росстандартом. Далеко не все успели в срок, особенно плохи дела у НПЗ малой мощности, практически все из них модернизацию к середине года не осилят, уверена заместитель руководителя Ростехнадзора Светлана Радионова. В эксклюзивном интервью «Известиям» Светлана Радионова рассказала о том, как движется модернизация российских НПЗ, а также о том, как ведомство создает глобальную карту российской нефтепереработки и старается не допустить нового «бензинового кризиса» в России.
В период низких цен нефтяные компании стараются не забывать о самом главном. В нынешнем году подходит к концу первый этап модернизации российских нефтеперерабатывающих заводов (НПЗ), длившийся с 2011 года и контролировавшийся Ростехнадзором, Федеральной антимонопольной службой (ФАС) и Росстандартом. Далеко не все успели в срок, особенно плохи дела у НПЗ малой мощности, практически все из них модернизацию к середине года не осилят, уверена заместитель руководителя Ростехнадзора Светлана Радионова.
В эксклюзивном интервью «Известиям» Светлана РАДИОНОВА рассказала о том, как движется модернизация российских НПЗ, а также о том, как ведомство создает глобальную карту российской нефтепереработки и старается не допустить нового «бензинового кризиса» в России.
— 2015 год был непростым для российской экономики, на фоне санкций, введенных по отношению к России и падения котировок на нефть, положение даже крупного бизнеса теперь нельзя назвать безоблачным. Можно ли уже подвести итоги работы Ростехнадзора в нефтегазовой отрасли в 2015 году? Что чаще всего служило основной причиной аварий?
— Наша служба официально подводит итоги своей работы за год в апреле. Предварительно могу сказать, что всех интересующий нефтегазовый сектор уже который год снижает аварийность. Во многом это не только заслуга Ростехнадзора, но и результат предпринимаемых за последние пять лет усилий со стороны самих компаний, их финансовой политики. Что касается причин, то большинство некрупных аварий возникает из-за человеческого фактора, крупные — это совокупность человеческого и других серьезных факторов опасности технологии и оборудования.
— А причина последних крупных аварий 2015 года, к примеру, резонансного взрыва на Ачинском НПЗ — в ноябре 2015 года на заводе произошло возгорание, в 2014 году более масштабная авария со взрывом на НПЗ унесла жизни восьми человек — тоже были в людях?
— Авария на Ачинском — это стечение обстоятельств, когда неправильные действия каждого из участников процесса привели к трагическому событию.
— Компании стараются анализировать причины аварий вместе с вами?
— Да, конечно. И это тоже часть нашей работы. Мы находимся с собственниками предприятий в непрерывном контакте и диалоге. Третьего марта провели в Киришах встречу со всеми нефтепереработчиками (со 2 по 4 марта прошло выездное заседание секции научно-технического совета при Ростехнадзоре по безопасности объектов нефтегазового комплекса), на которое мы позвали всех директоров НПЗ. Такое масштабное мероприятие мы в последний раз проводили пять лет назад.
— С чем это связано?
— В 2011 году мы с ФАС, Росстандартом и крупными нефтепереработчиками заключили четырехсторонние соглашения, по которым основные поставщики моторного топлива обязались вовремя выполнить модернизацию своих НПЗ, реконструировав и построив установки вторичной переработки нефти в целях увеличения глубины переработки и повышения качества продукции. Договоренности планировалось осуществить в два этапа — с 2011 по 2015 год и с 2016-го по 2020-й. Поскольку мы вошли во вторую фазу, у нас появился новый график проверок. В этом году я лично планирую посетить все крупные НПЗ, чтобы убедиться, что модернизация прошла качественно и в срок. Думаю, что у них не должно возникнуть больших проблем. Секрет в том, что предприятиям предельно понятно, как работать. За пять лет мы ни разу не меняли условий проведения проверок. Другими словами, у нас неизменные и понятные для всех правила игры.
— Вернемся к четырехстороннему соглашению. Какие задачи к концу первого этапа компаниям удалось решить?
— Мы не Минэнерго, так что анализировать отрасль в целом не можем, оцениваем только состояние промышленной безопасности и соблюдение градостроительного законодательства. Ростехнадзор считает, и с этим согласны и сами компании, что пять лет назад при заключении четырехсторонних соглашений была открыта новая веха в развитии отрасли. Российская нефтепереработка провела массированную модернизацию. Если посмотреть на нее в 2011 и в 2016 годах, то складывается ощущение, что это две разные отрасли. Хочу заметить, что это не просто слова, модернизация нашла выражение в реальных финансовых и материальных вложениях и изменениях на производстве, которые соответствуют всем мировым требованиям Не без проблем, конечно, но на уровне остальных стран мы смотримся достойно. Это очень важно для безопасной работы в отрасли.
— А для чего компании нужно было подталкивать к модернизации, они сами этим не занялись бы? В чем роль Ростехнадзора в этой истории?
— Возможно, государству и не стоило бы лезть в экономику компаний, но когда у нас есть риски повторения бензинового кризиса (2011 году цены на топливо единовременно взлетели на 60%), надо предпринимать шаги, чтобы этого не повторилось. Для этого необходимо понимать, что спровоцировало кризис — была ли это безалаберность менеджеров или другие причины.
Нефтяной сектор отличается тем, что это единственная отрасль, где нет консолидированного клуба здорового лоббизма. Конечно, есть Союз нефтегазопромышленников, но он далек от представления интересов реальных компаний. Найти баланс между интересами государства и компаний было и нашей задачей, поэтому мы постарались дать общую картину того, как чувствует себя реальная индустрия, а уже с помощью нее Минэнерго смогло исполнить те задачи, которое ставило руководство страны.
Полной картины по рынку не было и у компаний, в том числе ТНК BP, «Лукойла» и «Роснефти». Отчасти это объясняется тем, что сами компании редко раскрывают реальную картину по своему собственному производству — каждый руководитель заинтересован в том, чтобы выглядеть получше, и одновременно, чтобы известно о его проблемах было поменьше. По итогу проверок мы будем представлять общую картину по отрасли и что из себя представляет каждый завод в отдельности. Мне нравится говорить, что мы работаем как зеркало — отражаем ту реальность, которую видим.
Нефтяной сектор отличается тем, что это единственная отрасль, где нет консолидированного клуба здорового лоббизма. Конечно, есть Союз нефтегазопромышленников, но он далек от представления интересов реальных компаний. Найти баланс между интересами государства и компаний было и нашей задачей, поэтому мы постарались дать общую картину того, как чувствует себя реальная индустрия, а уже с помощью нее Минэнерго смогло исполнить те задачи, которое ставило руководство страны.
Полной картины по рынку не было и у компаний, в том числе ТНК BP, «Лукойла» и «Роснефти». Отчасти это объясняется тем, что сами компании редко раскрывают реальную картину по своему собственному производству — каждый руководитель заинтересован в том, чтобы выглядеть получше, и одновременно, чтобы известно о его проблемах было поменьше. По итогу проверок мы будем представлять общую картину по отрасли и что из себя представляет каждый завод в отдельности. Мне нравится говорить, что мы работаем как зеркало — отражаем ту реальность, которую видим.
— Ценность программы как-то можно оценить?
— В стране удалось избежать того же бензинового кризиса. Это нонсенс, когда страна с мощными нефтяными ресурсами имеет дефицит топлива, это может быть вызвано, на мой взгляд, лишь полной безалаберностью менеджмента. При этом государству удалось избежать введения новых ограничивающих или карательных законов — мы просто сели за стол переговоров и сказали: в десятилетней перспективе государство вас видит вот так. Хотя реально соглашения были рамочными и по сути никого ни к чему не обязывали, нам хотя бы отчасти удалось построить в России модель социально ориентированного бизнеса.
— ФАС в свое время опасалась, что модернизация НПЗ до уровня «Евро-5» может привести к нехватке бензина. По вашему мнению, модернизация не создает таких рисков?
— Мне сложно комментировать мнение других государственных органов. Для нас главное в том, чтобы технологии производства соответствовали поставленным задачам по выпуску моторного топлива согласно требованиям Технического регламента Таможенного союза, а его применение было безопасным.
— Можно ли уже сейчас предварительно оценить, с какими итогами компании подошли к концу первого этапа модернизации?
— Есть отставания, сложности по ряду объектов, в 2015 году они были особенно заметны. Больше всего тормозятся нефтеперерабатывающие заводы малой мощности, осуществляющие только первичную переработку нефти (мини-НПЗ). В принципе это было ожидаемо, и мы не удивлены.
— Получается, есть риски, что многие мини-НПЗ не успеют…
— Не многие, а все не успели и не успеют. Мини-НПЗ всегда были нашей головной болью, большинство из них пока не соответствует требованиям законодательства. Есть Новошахтинский НПЗ (входит в аграрную группу «Юг Руси»), который не сделал ничего, как говорится: и ржавого гвоздя не вбил в землю. Есть и совсем тупиковые заводы, как Краснодарский НПЗ — он стоит в черте города и ему некуда расти. А с другой стороны, у нас есть динамично развивающиеся «Танеко» (входит в «Татнефть») и Яйский НПЗ.
Меня в принципе удивляет подход некоторых собственников заводов, иногда кажется, что исходят они совсем не из стратегических планов. Создается впечатление, что каждый предприниматель спит и грезит, что когда-нибудь сможет стать нефтяником. Что он поставит нефтеперегонную установку у себя во дворе и будет отжимать из нее воду и делать авиационное топливо или что-то еще. Но это же несбыточные мечты, если халатно относиться к своему делу и к закону. Есть основное правило, и оно одно для всех: вы должны соблюдать закон. И, желательно, не нарушать собственные планы. Есть одна странность: каждый раз мы предоставляем собственникам НПЗ возможность самим составить графики выполнения собственных обязательств — а потом смотрим, как они их сами нарушают.
Меня в принципе удивляет подход некоторых собственников заводов, иногда кажется, что исходят они совсем не из стратегических планов. Создается впечатление, что каждый предприниматель спит и грезит, что когда-нибудь сможет стать нефтяником. Что он поставит нефтеперегонную установку у себя во дворе и будет отжимать из нее воду и делать авиационное топливо или что-то еще. Но это же несбыточные мечты, если халатно относиться к своему делу и к закону. Есть основное правило, и оно одно для всех: вы должны соблюдать закон. И, желательно, не нарушать собственные планы. Есть одна странность: каждый раз мы предоставляем собственникам НПЗ возможность самим составить графики выполнения собственных обязательств — а потом смотрим, как они их сами нарушают.
— К слову, доля выработки всех мини-НПЗ России в общих объемах переработки небольшая? Нет ли риска из-за их закрытия получить дефицит?
— Риска нет, если они уйдут с рынка. Их доля не превышает 10%.
— Много говорили в последний год о том, что надо меньше «кошмарить бизнес», что он перегружен всевозможными проверками, тогда же Ростехнадзор выразил желание облегчить контроль посредством введения дистанционного надзора в рамках работ по внедрению риск-ориентированного подхода. Можно ли предположить, когда он заработает? Будет ли он работать и на мини-НПЗ?
— Мы такой перспективы введения дистанционного надзора для мини-НПЗ ни в этом, ни в следующем году не видим. Но дистанционный надзор — один из наших ближайших ориентиров. Планы и график реализации проекта будем рассматривать уже в апреле этого года. На любое нововведение требуется время, нельзя просто сделать так, а не иначе, надо объяснить предпринимателю, зачем это нужно и чем ему выгодно. Работа идет, и мы, по сути, уже заканчиваем испытания пилотных моделей такой дистанционной системы. На днях прошло совещание рабочей группы по ее внедрению, два пилотных проекта тестируют «Лукойл» и СИБУР. Мы надеемся, что «Лукойл» свою систему покажет председателю правительства Дмитрию Медведеву в ходе его визита на платформу на месторождении имени Филановского в Каспийском море.
— Какие плюсы несет система для самих предприятий?
— Юристы Ростехнадзора считают, что это будет замена постоянному присутствую инспекторов, например, для НПЗ (такая система безопасности требуется для относящихся к 1-му классу опасности производственных объектов). Что касается самого продукта, то это полностью российская разработка компании РКСС (Российская корпорация средств связи, входит в ГК «Ростех». — «Известия») — и софт, и железо. Что интересно, система не только следит за сиюминутным состоянием оборудования, но и прогнозирует надежность технологических процессов и предпосылки возникновения инцидентов и аварий на основе полученных данных.
— А у компаний средства на это есть?
— Они не видят таких проблем: стоимость оборудования для одной нефтеперерабатывающей установки — в районе 9 млн рублей. Аварии, поверьте мне, стоят гораздо дороже.
— Сколько денег сможет сэкономить казна за счет установки такой программы? Содержать своего сотрудника на каждом таком предприятии затратнее?
— Все считают именно так, достаточно примитивно: сколько будет стоить один инспектор, который не пойдет на проверку. Но надо считать иначе — сколько будет стоить отсутствие аварии.
— Для нефтедобывающих компаний, насколько я знаю, добыча на шельфе весьма затратна. Каково ваше мнение как специалиста, следящего за последними технологиями, насколько реально для России разрабатывать шельф своими силами?
— Это миф, что мы сами ничего не можем, у нас достаточно компетенции в этом вопросе. Мы на постоянной основе изучаем весь международный опыт. Тем не менее все морские проекты строятся именно международными командами и компаниями с большим опытом работы.
— Ростехнадзор как-то контролирует деятельность компаний на шельфе?
— Раньше деятельность на шельфе регламентирована не была, но совсем недавно Ростехнадзор впервые принял целый массив документов по офшорным проектам. Совместно с нефтегазовыми компаниями разработаны федеральные нормы и правила. По сути, мы создали все условия для того, чтобы промышленная безопасность была выгодной для самих компаний. Обновили нормативную базу для нефтегазовой промышленности, многие документы перевели в ряд рекомендательных.
— В этом, как я понимаю, и проявляется риск-ориентированный подход.
— В том числе. Работать без аварий очень выгодно.
Источник: izvestia.ru.